Поле бесчестья - Страница 56

– У меня нет намерения порвать с партией отца, но если в парламенте создастся впечатление, будто я стремлюсь посчитаться с Правительством за то, что было сделано со мной, это никак не добавит мне авторитета.

Эллиот кивнул, его пальцы забегали по клавишам. Напряженные плечи Осмонда слегка расслабились, но Северная Пещера предпочел сделать вид, будто ничего не заметил.

– Кроме того, я не собираюсь выступать с какими-либо нападками и на Флот, – продолжил граф. – Со всеми этими ублюдками в мундирах можно будет разобраться позже, а пока я намерен изобразить не «гнев», а «печаль». Поэтому… – он умолк, окинув сотрудников пристальным взглядом, – в моей речи правительственная позиция по вопросу о войне получит полную поддержку.

Брови Эллиота взлетели вверх, в его взгляде угадывалось потрясение. Осмонд оцепенел с полуоткрытым ртом, и лишь Джорджия Сакристос, похоже, ничуть не удивилась. Скрестив изумительно красивые ноги и откинувшись на стуле, она с ироничным блеском в огромных голубых глазах посматривала на растерявшегося Эллиота.

– Э… – пробормотал наконец тот.–Конечно, милорд, как вам будет угодно. Однако простите за настойчивость, обсуждали ли вы этот аспект с Высоким Хребтом?

– Нет. Мы потолкуем на сей счет после того, как передадим ему черновик выступления, однако сейчас о моем намерении известно лишь вам троим. И эти сведения не должны выйти за пределы моего кабинета, пока я сам не отдам соответствующее распоряжение. Мне нужно, чтобы эта речь стала для слушателей полнейшей неожиданностью.

– Но, милорд, – осмелился подать голос Осмонд, – это означает полный разрыв с Ассоциацией консерваторов.

– Верно, – отозвался граф Северной Пещеры с легкой улыбкой. – Однако суть дела в том, что как только хевы оправятся от нынешнего разброда и шатания, они нападут на нас независимо от того, объявим мы им войну или нет. И если это случится в период, когда мы будем занимать пацифистскую позицию, наше упорство не прибавит нам политического авторитета и сыграет лишь на руку клике Кромарти.

Он умолк, глядя на Осмонда. Тот замешкался, но потом медленно кивнул.

– Я вовсе не жду, что Правительство заключит меня в объятия, во всяком случае пока не… не стихнет эта шумиха. Но, протянув Правительству руку, несмотря на все то, что произошло со мною при его попустительстве, я наживу определенный политический капитал. Черт побери, добрая половина Ассоциации уже сознает, что мы заняли заведомо проигрышную позицию, и если я предложу им выход, да такой, при котором каждая сделка, какую они затеют, станет выглядеть актом патриотизма, эти государственные мужи выстроятся в очередь, чтобы поцеловать мне задницу. Конечно, как слишком молодой член Палаты я пока не могу претендовать на роль, которую играл мой отец, но у меня нет намерения оставаться новичком вечно. Да и роль эта, по правде сказать, не та, что мне нужна. На все про все потребуется несколько лет, но в конце концов барону придется сойти со сцены, и вот тут-то настанет мой час. Который должно встретить во всеоружии.

На сей раз удивление отразилось даже на лице Сакристос: услышанное заставило всех троих крепко задуматься. Отец нынешнего графа никогда не рвался на первый план, довольствуясь ролью закулисного манипулятора, однако его наследник оказался слеплен из другого теста. Он обладал теми же секретами, но еще большим коварством и властолюбием.

Предоставив помощникам на размышления несколько секунд, Павел обратился к Эллиоту:

– Ну как, навело это вас на мысль о том, какого рода речь мне нужна?

– Э… Да, милорд. Думаю, я понял.

– Как скоро будет готов набросок?

– К завтрашнему полудню, милорд.

– Слишком долго. Мне придется выступать в Палате через три дня, так что предварительный план потребуется уже сегодня вечером. Занесите его мне до ухода домой.

Сглотнув, Эллиот кивнул.

– В таком случае, беритесь за дело. Теперь вы, Осмонд: от вас мне нужен список надежных журналистов. Организуйте мое эксклюзивное интервью человеку, которому мы можем доверять. Вопросы и ответы, само собой, проработайте с ним заранее. Надеюсь, к завтрашнему утру я смогу просмотреть с вами возможные варианты.

– Будет исполнено, милорд.

Северная Пещера кивнул, отпуская подчиненных, но когда они встали, он жестом велел Сакристос остаться. Мужчины ушли, а она заложила ногу на ногу и выжидающе воззрилась на хозяина кабинета.

– Слушаю вас, милорд.

– Павел, Элейн. Для тебя я по-прежнему Павел.

– Конечно, Павел, – с улыбкой отозвалась она.

Однако улыбка далась ей с трудом, ибо у нее не было заблуждений относительно нового графа. Его отец обещал уничтожить компрометирующие ее материалы, которые при жизни обеспечивали ему ее лояльность, однако обращение «Элейн» ясно дало понять, что он этого не сделал. Неудивительно – учитывая внезапность его кончины, – однако она понимала, что теперь оказалась в заметно худшем положении. Граф Дмитрий был слишком стар, чтобы желать от нее чего-то, кроме просто службы, но улыбка Павла показала, что он хочет гораздо большего. И он мог потребовать что угодно, ибо имел возможность не только разрушить ее карьеру, но и упечь в тюрьму на такой срок, что даже с учетом пролонга она вышла бы на волю дряхлой старухой.

– Вот и хорошо, – сказал Павел с отвратительной сальной ухмылкой. – Впрочем, на данный момент у меня есть для тебя работка. Одно незаконченное дельце, касающееся Флота. Надеюсь, ты поможешь мне с ним разобраться.

– Как хочешь, Павел, – ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. – Правда, с политической точки зрения, Осмонд…