Поле бесчестья - Страница 31

Перегрузка была сильной, но вполне терпимой и ничуть не мешала ей отслеживать данные, которыми снабжал ее дисплей на лобовом стекле.

На данном этапе их состязания – воздушного боя, в котором подлинную стрельбу заменяла фотоохота, – Пол оказался в незавидном положении. Ей удалось застать его врасплох, и сейчас она выжидала, наблюдая за дисплеем и считая секунды. Едва он вывел свой аппарат на кривую преследования, ноздри Хонор затрепетали. Не сбрасывая тяги, она заложила еще более крутой, едва не поставивший под сомнение прочность ремней безопасности вираж и понеслась по направлению к далекому морю.

Никакие тренажеры, флайеры с гравигенераторами, башни с инерционными компенсаторами или суперцентрифуги не могли подарить того неистового восторга, в какой приводили ее такие мгновения. Полетные компьютеры Хонор были просты и незамысловаты, ибо «дротик» проектировали в расчете на ручное управление, единственно способное дать человеку ощущение полета. Неудивительно, что сорвавшийся с губ Хонор при выходе из пике радостный возглас походил на клекот орла.

Сложив крылья, «дротик» на максимальной скорости (число Маха достигало шести) мчался на север. Впереди, там, куда был направлен острый, как игла, нос аппарата, подобно блистающему в лучах солнца зеленому изумруду лежал остров Саганами, в течение двух с половиной столетий служивший базой Академии Королевского Флота Мантикоры.

Море для Хонор было не в новинку. Она родилась на Сфинксе, на побережье океана Таннермана, так что с детства привыкла к морским просторам и запаху соленой воды, однако, оказавшись гардемарином Академии, обнаружила, что здешние условия требуют адаптации. Сила тяжести здесь была аж на четверть меньше, это позволяло сфинксианке держаться с восхитительной уверенностью и легкостью. Однако остров Саганами лежал в устье Серебряного залива. Этот глубокий, поблескивающий фиорд, соединявший залив Джексона с Южным океаном, лежал на двадцать шесть градусов ниже экватора планеты. Островное положение Академии, конечно, облегчало дело, но Хонор потребовалась не одна неделя, чтобы приспособиться к нескончаемому, расслабляющему и обессиливающему зною.

Зато, приспособившись, она научилась радоваться солнцу и полюбила его. Даже чересчур, учитывая, как . ужасно она обгорела, несмотря на все предупреждения. Впрочем, одного солнечного ожога оказалось более чем достаточно, чтобы приучить ее к осторожности, – во многом потому, что в силу эмпатической связи терпеть неприятные последствия ее беспечности пришлось и Нимицу, который и сам еще не успел толком адаптироваться к непривычным условиям. Оправившись и обогатившись полезным опытом, она стала изучать новую среду обитания с большей осторожностью и вскоре установила, что ходить под парусом в тропических водах ничуть не менее увлекательно, чем в более холодных и бурных морях ее родины. Что до воздухоплавания, то здешние воздушные потоки делали полеты на планерах занятием почти столь же захватывающим (хотя и менее опасным), как в районе Медной Стены, могучего горного массива на Сфинксе. Хонор и Нимиц провели не один час драгоценного свободного времени, паря над бесконечной морской гладью. С ироничным презрением пренебрегали они страховочными антигравитационными устройствами, на использовании которых упорно настаивали урожденные мантикорцы.

Такое пренебрежение техникой безопасности тревожило инструкторов Академии, однако в ее родном мире воздухоплавание было повальным увлечением. Большинство жителей Сфинкса считали делом чести (по здравом размышлении Хонор не могла не признать, что это было такой же глупостью, как и большинство любых «дел чести») обходиться без искусственных приспособлений, а уж ей, к двенадцати годам набравшей обширнейший опыт полетов, они были просто ни к чему. Она обладала то ли природным, то ли выработанным практикой кинестетическим чутьем , позволявшим ей всегда чувствовать свое положение в воздухе с инстинктивной безошибочностью, какой позавидовал бы и сфинксианский альбатрос. С безошибочностью, ставившей инструкторов Саганами в тупик.

Королевскому Флоту принадлежала огромная гавань с маленькими парусниками, и все гардемарины, вне зависимости от окончательной специализации, помимо антигравитационных кораблей, проходили практику на архаичных крылатых летательных аппаратах и на еще более древних морских судах. Разумеется, находились скептики, считавшие, что это имело смысл лишь в те времена, когда капитаны звездных кораблей прокладывали курс по гиперпространству, полагаясь не столько на приборы, сколько на инстинкт. Однако Академия цеплялась за традиции, и Хонор, как и большинство лучших пилотов, твердо верила, что именно примитивные транспортные средства подарили ей уверенность в себе и научили многому такому, чему не научит ни один тренажер. Не говоря уж о том, что это было просто здорово!

В то же время Хонор не могла не признать, что избыточная самоуверенность, порожденная блестящими способностями к воздушному ориентированию, не раз и не два ставила ее в затруднительное положение.

Не то чтобы она сознательно лезла на рожон, просто так уж получалось, что гардемарин Харрингтон обычно полагалась не столько на приборы, сколько на инстинкты. Некоторых инструкторов это выводило из себя, и они начинали бессвязно орать, брызжа слюной, но вот Юнгман, главный корабельный старшина, железной рукой управлявшая гаванью и учебной флотилией, к одаренной курсантке по пустякам не цеплялась. Сама она родилась на Грифоне, но отпуск частенько проводила на Сфинксе, наслаждаясь тем, что называла «настоящим мореплаванием». Проверив навыки Хонор лично, она даже сделала ее помощником инструктора.