Поле бесчестья - Страница 115

115

– Милорды и леди, – прозвучало в дрожащем от напряжения воздухе ее сопрано, – я приношу высокой Палате глубочайшие извинения за то, что дерзнула прервать ее работу. Однако, как уже объявил достойный спикер, королевская служба не оставляет мне возможности быть представленной вам должным образом, ибо сразу по завершении ремонта мой корабль должен покинуть Мантикору. Подготовка к рейсу потребует всего моего времени, после чего я отбуду в дальний поход и не смогу предстать перед вами еще очень и очень долго.

Она умолкла, смакуя воцарившуюся тишину и почти зримо витавший над Павлом Юнгом животный ужас.

– Однако, – продолжила Хонор, глубоко вздохнув, – я не могла бы покинуть планету с чистой совестью, не исполнив то, что почитаю одной из важнейших обязанностей пэра перед своей Палатой и Короной. Мой долг, лорды и леди, повелевает довести до вашего сведения, что один из пребывающих среди вас своими недостойными поступками опорочил не только высокое звание лорда и пэра, но нанес ущерб чести самого Королевства.

В зале послышались негодующие возгласы, но прозвучали они приглушенно и тут же смолкли, как будто выступавшая загипнотизировала аудиторию своей дерзкой решимостью.

– Милорды и леди, среди вас находится человек, который, побоявшись встретиться со своими недругами лицом к лицу, замыслил и осуществил подлое убийство. Этот подлец и трус не только нанял за деньги дуэлянта, убившего достойного офицера, но. пытаясь лишить жизни другую особу, послал шайку вооруженных головорезов в ресторан. Они устроили бойню в общественном месте, и этот гнусный замысел не увенчался успехом лишь по счастливой случайности.

Чары, однако, начали развеиваться. Некоторые пэры встали, протестующие возгласы зазвучали громче, и Хонор, чтобы перекрыть нараставший гомон, пришлось возвысить голос.

– Милорды и леди, – гневно заявила она, вперив взгляд в своего охваченного паникой врага, – перед лицом Палаты я обвиняю присутствующего здесь Павла Юнга, графа Северной Пещеры, в убийстве и покушении на убийство. Я обвиняю его в бессердечном и непростительном злоупотреблении властью, трусости перед лицом врага и попытке изнасилования, в связи с чем утверждаю, что он недостоин не только высокого положения и титула, но даже самой жизни. Я называю оного Павла Юнга трусом и негодяем, само существование какового оскорбительно для честных и достойных подданных нашего Королевства, и, призывая всех вас в свидетели, вызываю его на Поле Чести, дабы он раз и навсегда заплатил за свои злодеяния.

Глава 31

– Да, она ничего не делает наполовину, не так ли? – с горькой усмешкой проворчал Вильям Александер.

– Можно сказать и так, – зло буркнул в ответ герцог Кромарти и, толкнув сдвижную дверь балкона, шагнул наружу.

Александер последовал его примеру, и они оказались в продуваемой ветром тьме, на высоте трехсот этажей над улицами Лэндинга. Радужными пузырьками проплывали под огромной луной габаритные огни аэромобилей, края высеребренного лунными лучами облака налились влажной, предвещавшей близкий дождь чернотой. Далеко внизу подножия башен омывали светящиеся потоки – словно невидимые реки подхватили россыпь небрежно рассыпанных по земле несчетных драгоценностей эльфийской королевы. Премьер-министр неотрывно смотрел вниз, словно эта красота таила в себе ответ.

Но ответа не было: Хонор Харрингтон полностью вышибла ход событий из-под его контроля. Возможно, королева и запретила всем оказывать на эту особу давление, но Правительство и командование заботились о ее же благе. Они сделали все, чтобы не дать ей вцепиться в глотку Северной Пещере, однако она добралась до него вопреки всем их стараниям.

– Мне до сих пор с трудом верится, что ей хватило духу на такую выходку, – пробормотал в темноте Александер.

– Вот и Северной Пещере не верилось, – отозвался Кромарти, опершись о перила и подставив волосы вечернему ветерку.

– Да, будь он способен хотя бы вообразить нечто подобное, близко не подошел бы к Палате, – согласился казначей. Встав у перил рядом с премьером, он взглянул вниз, на потоки света, покачал головой и тихо добавил: – Но, между нами говоря, Аллен, она права.

– Понятия правоты и неправоты не имеют отношения к делу, – отозвался Кромарти, повернув к Александеру отражавшие лунный свет глаза. – Она нашла верный способ настроить против себя поголовно всех пэров.

– Не всех, Аллен.

– Ладно, – хмыкнул Кромарти. – Не всех. Вы с Хэмишем проголосуете в ее поддержку, и – черт побери! – я присоединюсь к вам. Это даст ей три голоса, но, ставлю на кон свой пост премьера, еще трех вам не набрать!

Александер закусил губу и промолчал. Да и что, в конце концов, мог он сказать? У него не было ни малейших сомнений в том, что Харрингтон действовала в ответ на покушения на ее жизнь, и в том, кто стоял за этими покушениями. Ему не доводилось встречаться с ней, но брат все уши прожужжал ему о капитане Харрингтон. Будь у нее какая-либо иная возможность добраться до Северной Пещеры, она не воспользовалась бы своим статусом пэра таким образом. В ее короткой речи – об этом свидетельствовала запись – не было никакой рисовки. Она вовсе не собиралась делать из собравшихся дураков, а обращалась к ним как к суду последней инстанции. Ее искренность и правдивость были несомненны.

Однако Палата восприняла случившееся иначе. Пэры сочли ее выходку дерзким посягательством на их достоинство и твердо вознамерились не оставить нарушительницу спокойствия безнаказанной.

115